1905: Безвластная власть
В.К. Эшкичевич «9 января 1905 года на Дворцовой площади»
120 лет назад увидел свет царский манифест, который вошёл в историю как Манифест 17 октября. Будучи реакцией власти на революционные события 1905 года, он дал стране политические свободы и парламент. Как ни относись к этим нововведениям, в тех обстоятельствах решение о манифесте стало роковой ошибкой и привело к катастрофе 1917‑го, уверен доктор исторических наук Сергей ВОЛКОВ. Это не праздный разговор – ошибки должны служить уроком, власть не может позволить себе быть слабой в отношении революционных антигосударственных сил.
– В качестве главной причины революции (или смуты) 1905–1907 годов часто приводят так называемое Кровавое воскресенье – события 9 января, когда «мирные демонстранты» попытались прорвать кордон у Зимнего дворца и, проигнорировав предупредительные выстрелы, спровоцировали залп по толпе.
– События 9 января были не причиной революционных событий, а спусковым крючком. Шествие к Зимнему – это заведомая провокация социалистических сил. Они прекрасно знали: царя в Петербурге нет, и к демонстрантам он, соответственно, не выйдет, – а демонстранты в массе своей этого не знали и, ведомые лучшими чувствами, поддались на призывы «идти к царю». Главное же заключается в том, что баррикады в Петербурге 9 января начали возводить ещё до выстрелов. Провокация удалась: она не только вызвала революционную активность по стране, но и деморализовала верхушку Российской империи.
– Все российские революции были начаты во время войны: в 1905-м шла Русско-японская, в 1917-м – Первая мировая. Пораженческое отношение организаторов Октябрьского переворота к Первой мировой общеизвестно, а каким было отношение социалистических сил к Русско-японской?
– Таким же пораженческим. Они радовались неудачам русской армии. Когда начались мирные переговоры между Россией и Японией, российские социалисты выступали за скорейшее заключение мира на японских условиях, хотя, казалось бы, скорейший мир не в их интересах: с завершением войны у правительства освобождались руки внутри страны. Кстати, именно поэтому русское правительство и завершило войну – из необходимости сосредоточиться на сопротивлении антигосударственному революционному движению, а вовсе не из-за «бедственного положения на фронте», как считают многие. Русские войска к этому времени только начинали по-настоящему разворачиваться: пропускная способность Транссибирской магистрали выросла в несколько раз – 14–20 пар поездов в сутки вместо трёх в начале войны. Налоговая нагрузка в Японии увеличилась на 85%, тогда как в России – только на 5%, безвозвратные потери у японцев к тому моменту составили 86 тысяч бойцов, а у русских – 50 тысяч. Людские ресурсы Японии были полностью исчерпаны, а Россия израсходовала лишь десятую часть своей военной мощи. Однако русское правительство сочло необходимым прекратить войну из-за внутренней смуты – вот чего добились революционеры.
Интересно и то, что российские революционные партии поддерживались Японией и её союзником Англией – иногда деньгами, а иногда и непосредственно оружием. Показателен случай: 26 августа 1905 года пароход, перевозивший оружие, сел на мель у финского побережья – российские власти обнаружили там 1780 ружей и 97 ящиков взрывчатки. Выразить Англии ноту протеста Россия не могла – не было доказательств того, что к этому причастны правительство и король. Англичане продолжали поддерживать российских социалистов и после завершения Русско-японской войны – вплоть до 1907 года, когда Россия и Великобритания разрешили между собой геополитические противоречия.
– Причиной революционных событий 1905 года помимо деятельности профессиональных революционеров стала неустроенность жизни значительной части пролетариата, так?
– Да, в крупных городах. Недавние выходцы из деревни, становившиеся рабочими, часто жили в стеснённых условиях и служили прекрасным материалом для революции. Рабочие были наиболее криминогенной группой: в 1897 году, насчитывая всего 3, 2 миллиона человек, они дали 30% всех осуждённых (будучи по сословной принадлежности в абсолютном большинстве крестьянами, они по преступности в 19 раз превосходили крестьян, оставшихся в деревне). При этом в других городах – там, где промышленные производства были организованы давно, – наблюдалась совсем другая ситуация, рабочие имели там хороший быт. Гусь-Хрустальный, Ижевск, Воткинск, Юзовка (ныне Донецк, ДНР. – Прим. «АН») – районы рабочих там представляли собой небольшие кирпичные коттеджи.
– Традиционен взгляд, что крахом русской монархии обернулось её недостаточное внимание к рабочему вопросу. При этом ваш коллега кандидат исторических наук Андрей Борисюк приводит цифры, согласно которым за время правления Николая II средняя годовая зарплата рабочих выросла с 182, 9 рубля в 1897-м до 290, 7 рубля в 1913‑м, что составляет около 36 тысяч рублей в месяц по современному курсу. Рабочие в строительной отрасли Петербурга получали в 1911–1913 годах от 420 до 785 рублей в год – по современному курсу от 630 тысяч рублей до 1, 175 миллиона рублей в год.
– Некоторые рабочие, заметим, получали больше некоторых офицеров в армии (доход младших офицеров составлял от 0, 7 до 1, 5 тысячи рублей в год). Нельзя сказать, что рабочее законодательство России было каким-то отсталым. Ситуация между революциями – между 1907-м и 1917-м – являлась скорее благополучной. В то же время работодатели часто были настроены эгоистично и недальновидно. Принудить их к тому, чтобы они активнее шли навстречу работникам, правительство могло лишь теоретически, а в действительности не могло. Дело тут не только в том, что крупные предприниматели направляли развитие экономики и обладали значимостью, но и в том, что ни правительство, ни сам царь не мыслили в подобных категориях – это было нехарактерно для того времени, такому царю было попросту неоткуда взяться в рамках тогдашней парадигмы.
Если же говорить о селе, то причиной крестьянских беспорядков в 1905-м были в некоторой степени выкупные, а главным образом – малоземелье. 3 ноября 1905 года Николай II отменил выкупные с 1 января 1907-го, но волнения на селе продолжались ещё год, пока 9 ноября 1906-го не началась столыпинская аграрная реформа, позволившая крестьянам выход из общины. С этой реформой правительство опоздало лет на 15. В то же время нельзя не сказать о том, что передел помещичьей земли, о котором так мечтали многие крестьяне и которое они осуществили после Февраля 1917 года, увеличил угодья крестьянина в среднем лишь на 15%. Стоило ли оно того? Стоило ли ради этого устраивать беспорядки, жечь поместья? Очевидно нет. Но своевременно втолковать это крестьянину было невозможно: он не успокоится, покуда не получит землю, на которую положил глаз. Впрочем, революция в стране побеждает не за счёт деревни, а за счёт города.
И вот что наиболее важно. Главные ошибки власти, приведшие Российскую империю к революционному краху в 1917-м, лежат отнюдь не в социально-экономической плоскости.
– А в какой же?
– Правительство не вело систематической борьбы против антигосударственного революционного движения. Возьмём конкретно 1905 год. Центральная власть толком не подавляла беспорядки, и губернские власти, оглядываясь на неё, тоже не решались на это – чиновники боялись за свою карьеру. А уж после Манифеста 17 октября центральные импульсы считывались в губерниях однозначно: даёшь политические свободы! Доходило до анекдотичных случаев – например, у В. Шульгина описан так называемый сапёрный бунт в Киеве. Оказалось достаточным одному полковому командиру не подчиниться и дать залп по бунтовщикам – бунт моментально кончился. Но командиру не только спасибо не сказали – его вскоре уволили.
Сколько-нибудь решительные действия центральной власти начались только в декабре 1905-го – из-за восстания в Москве, организованного главным образом ленинской РСДРП. Тогда наконец начали бить по баррикадам из пушек, отлавливать вооружённых бунтовщиков. Но всё равно говорить о достаточной жёсткости властей не приходится. Все наслышаны о военно-полевых судах – мол, как жёстко и безжалостно они действовали, – нет, напротив, они были неэффективны. За один только 1906 год революционеры убили 768 и ранили 820 представителей власти (кстати, нападали не только на чиновников, полицейских и военных, но и, например, на инженеров: идёшь по улице в форме госслужащего – значит, ты враг). И при этом за всё время революции 1905–1907 годов военно-полевые суды казнили 683 человека – расстреливали только тех, кого захватывали с оружием в руках на месте преступления.
Революционные партии не смогли бы функционировать (что в 1905-м, что в 1917-м), если бы людям давали большие сроки просто за факт принадлежности к этим партиям. Но, увы, российское законодательство было беспримерно мягким к политической преступности – даже в отношении революционных лидеров. Политических в заключении уважали, к ним обращались на «вы», не заставляли работать. Взгляните на их биографии: арестован столько-то раз, отправлен в ссылку столько-то раз, бежал столько-то раз…
– Словом, Манифест 17 октября вы расцениваете крайне негативно?
– Не сам манифест. То, что в нём провозглашено, можно приветствовать. Но провозглашать это в тех обстоятельствах было недопустимо. Во-первых, Россия, в том числе российская власть, не имела никакого опыта партийно-политической конкуренции – и сразу же окунулась в неё с головой. Центральный элемент парламентского государства – это правительственная партия, а её не существовало. Черносотенные организации были инициативой снизу, а не сверху. Впоследствии Столыпин продвигал Всероссийский национальный союз, но в итоге эти попытки не увенчались успехом.
А во-вторых, хотя манифест и отсёк от революционного движения 1905–1907 годов либеральные круги, более радикальные революционеры, напротив, ужесточились. Если правительство прогибается, если можно силой навязывать ему свою волю – значит, надо давить, решили они. В тогдашних обстоятельствах провозглашение манифеста показало, что власть не в состоянии бороться с революцией, – оно и привело впоследствии к событиям 1917‑го. Стало началом конца.
В этой связи заметим: называть Николая II «кровавым» – утончённое издевательство. Будь он хотя бы на десятую часть столь кровав, как сами революционеры, – не было бы в России никаких революций.
Поделиться
Поделиться
