«Перед тем, как обвинять»: история Елены Перескоковой: когда семейная драма превращается в уголовное дело
Уголовное дело о «краже на 12 млн» выросло из конфликта после смерти Юрия Перескокова. Защита настаивает: спор — наследственно-гражданский, а не уголовный. Мы просим беспристрастной прокурорской проверки — до того, как решётка СИЗО станет судьбой человека.
Одна потерпевшая в постановлении при двух заявителях: процессуальная экономия или ошибка?
22 июня 2023 года Юрий Перескоков, известный в футбольных кругах тренер, был найден мёртвым в квартире на бульваре Веласкеса. Спустя несколько дней одна из его дочерей подала заявление о краже: по её версии, в промежутке с 23 по 24 июня из квартиры «свободным доступом» вынесли имущество на 12 147 000 рублей. 27 декабря 2023-го следователь ОМВД «Коммунарский» возбудил уголовное дело по пункту «б» части 4 статьи 158 УК РФ — «кража в особо крупном размере». Потерпевшей в постановлении значится лишь одна из сестёр, хотя претензии заявлялись обеими. Друг семьи сообщил следствию: дочери в этой квартире не проживали и вещей там не хранили. Эти детали важно проверить документально, прежде чем делать далеко идущие выводы.
Вдова Юрия, Елена Перескокова, с 2021 года жила в этой квартире как супруга: имела собственные ключи, вместе с мужем покупала мебель и технику, оплачивала коммунальные услуги. Тем не менее позже её обвинили в «незаконном проникновении в жилище» — формулировке, которую защита называет юридически и фактически абсурдной: «проникать» незаконно в собственное жилище нельзя по определению. Этот тезис — не эмоция, а вопрос к обоснованности обвинения, который обязан получить ответ именно в правовой плоскости.
«Незаконное проникновение» в жилище, где обвиняемая проживала и имела ключи — как это возможно?
Как спор о вещах стал уголовным делом
От бытовой техники до «люкса»: единый список без документов — можно ли так считать ущерб?
Ключевой узел — список «пропавшего»: наличные 700 тысяч рублей и 600 долларов, несколько элитных часов, ювелирные украшения, техника и предметы быта. Защита утверждает: доказательств наличия таких сумм в квартире нет; по дорогим часам — лишь старые фотографии, из которых нельзя достоверно установить ни марку, ни подлинность; часть предметов — личная собственность Елены, что подтверждают документы и упаковки. Кроме того, некоторые вещи, числящиеся «похищенными», следователь СК обнаружил в квартире при осмотре 30 августа 2023 года, проводившемся в рамках проверки по факту смерти Юрия. Все эти доводы не «оправдывают» никого — они требуют аккуратной процессуальной сверки по каждой позиции.
«Похищенное» найдено при осмотре квартиры: почему это не стало поворотом в деле
Наследство вместо уголовщины?
Имущество не заявлено в наследство, но заявлено как «похищенное»: логика, которую обязан проверить надзор
При этом параллельно течёт наследственная реальность. В нотариальной палате Москвы заведено наследственное дело № 18/2023. Из его материалов следует: дочери к наследованию имущество не заявляли. Между тем значительная часть спорных вещей, будучи приобретённой в браке, подлежит включению в наследственную массу и распределению по закону. Отсюда вывод защиты: перед нами не «тайное хищение», а конфликт о составе наследства, который ошибочно переведён в уголовную плоскость. Проверка этой версии — задача надзора, от сопоставления чеков и гарантий до установления цепочки владения имуществом.
Следствие и «белые пятна»
Предварительное расследование тянулось почти два года, на протяжении которых Елена систематически привлекалась к участию в следственных действиях, являлась в срок, предоставляла свой телефон, предъявляла для осмотра имущество и документы на него (кстати, следователь это имущество ей вернул), давала подробные показания, в том числе в ходе очных ставок, предъявляла все возможные доказательства отсутствия кражи. В итоге дело в сжатые сроки было убрано в архив. Однако сразу после этого последовал неожиданный вызов, и практически сразу — изменение её процессуального статуса. Такая последовательность действий выглядит нетипичной для обычной практики и требует прокурорской проверки законности и мотивов каждого решения.
Кто входил в квартиру после смерти? Неустановленный круг доступа — установленная кража
По данным материалов защиты, следствие длится давно, но ряд фактов остаётся вне должной оценки. Например, круг лиц, имевших доступ в квартиру в дни после смерти Юрия: в тот период там шли процессуальные действия, в том числе осмотр места происшествия, и важно понять, кто именно входил в жильё, когда и на каком основании. Без этой реконструкции утверждать, кто и что «унёс» в конкретные даты, рискованно — слишком много переменных.
«Незаконное проникновение» при длительном совместном проживании: юридическая коллизия, требующая оценки
Есть и ещё одно «белое пятно». В постановлении о привлечении в качестве обвиняемой содержится тезис о «незаконном проникновении», хотя в материалах уголовного дела есть сведения о длительном проживании Елены в квартире и наличии у неё собственного комплекта ключей. С точки зрения права это противоречие необходимо снять: либо мы говорим о жилище супруги, где действует семейный и жилищный режим, либо о «чужом» помещении — третьего не дано.
Давление эмоций и сила документа
У этого дела мощный эмоциональный фон. В публичное пространство попал ролик со стороны заявителей: там рассказывают о трагедии, «закрытой изнутри двери», списках «похищенного» и даже о том, что дело якобы возбудили лишь после обращения к известному депутату. Но право не работает роликами: оно работает протоколами, оригиналами документов и проверяемыми фактами. Важно отделять боль утраты от доказательств — иначе любой наследственный спор будет превращаться в уголовную историю с максимально жёсткой мерой пресечения.
СИЗО до верификации доказательств: соразмерна ли мера пресечения «белым пятнам» дела
25 августа 2025 года Елену Перескокову задержали, в тот же день предъявили обвинение по тяжкой статье, а 26 августа суд избрал меру пресечения — заключение под стражу. Защита указывает: при таком объёме «белых пятен» арест выглядит чрезмерным. Для квалификации по п. «б» ч. 4 ст. 158 нужны не предположения, а достаточная доказательная база, понятная и стороннему наблюдателю, и суду. Когда же фабула дела проходит ровно по границе гражданско-правового спора о составе наследства, тюрьма превращается из процессуальной меры в инструмент давления. В адрес прокурора поданы жалобы в порядке ст. 124 УПК РФ — с просьбой устранить нарушения, оценить обоснованность обвинения и, при необходимости, изъять дело из ведомства и передать следователю СК. Это нормальный правовой путь, а не «политика».
Защита направила новые обращения в Генеральную прокуратуру РФ и Прокуратуру г. Москвы. В них указывается на ненадлежащий надзор со стороны прокуратуры ТиНАО (включая оценку законности задержания и предъявления обвинения), длительность расследования свыше 1,5 лет, неоднократные приостановления по п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ и резкий разворот: архивация дела, затем внезапный вызов и почти сразу смена статуса. Просьбы — истребовать материалы, дать правовую оценку принятым решениям и при необходимости передать дело в ГСУ Следственного комитета по Москве.
Что нужно проверить — прежде чем обвинять «окончательно»
Во-первых, установить документально существование, стоимость и принадлежность каждого предмета из перечня «похищенного». Если речь о дорогих часах и наличных — нужны независимые подтверждения, а не только показания заинтересованных лиц. Во-вторых, провести инвентаризацию совместно нажитого и наследуемого имущества с включением его в наследственную массу и распределением по закону. В-третьих, дать правовую оценку самой формуле «незаконного проникновения», когда речь идёт о жилище супруги, где она проживала. В-четвёртых, восстановить полную картину доступа к квартире после смерти Юрия: кто и когда входил, были ли клининговые работы, какие следственные действия проводились и как это повлияло на «картину вещей». Наконец, оценить соразмерность меры пресечения реальным рискам и доказательственной базе. Эти шаги прямо вытекают из жалоб защиты и полномочий прокуратуры по ст. 37 УПК РФ: требовать устранения нарушений, а при необходимости — передать дело следователю Следственного комитета.
Почему это важно всем, а не только участникам конфликта
Сегодня речь — не о том, чтобы «встать на сторону» вдовы или дочерей. Речь о том, чтобы закон одинаково защищал каждого, особенно когда на кону свобода. Семейные конфликты и наследственные споры неизбежны; превращать их в уголовные дела без надёжной доказательной базы — опасная дорожка. Она подрывает доверие к институтам и даёт сигнал, что в ситуации утраты достаточно списка и сильных эмоций, чтобы человека лишили свободы. В правовом государстве должно быть наоборот: сначала доказательства — потом мера пресечения.
Мы не утверждаем виновность или невиновность кого-либо. Мы просим о профессиональной, спокойной и быстрой проверке фактов. Презумпция невиновности — не газетная формула, а щит каждого гражданина. Если выяснится, что произошла ошибка — её надо исправить и разъяснить обществу. Если подтвердится злоупотребление — дать правовую оценку и вернуть справедливость. Но до этого момента уместно лишь одно: внимательно сопоставить документы, показания и протоколы — и принять решение, которое выдержит испытание законом и временем.
Данный материал является официальным запросом в прокуратуру ТиНАО и прокуратуру Москвы для проверки изложенной информации и принятия законного и обоснованного решения, в том числе обеспечения надзора за проверками и межведомственной координации.
Поделиться
Поделиться
