Турция друг или враг?: призрак Османской империи грозит России тринадцатой войной?
Любимый курорт или угроза у южных границ? Тёплое море, радушные отели и соблазны шопинга — для миллионов россиян Турция стала привычным маршрутом. Но за гостеприимством пляжей таится тень великой империи, с которой мы воевали веками. Готов ли Анкара к тринадцатой войне? Или за риторикой скрывается лишь холодный расчёт?
Свой взгляд на эту сложнейшую геополитическую головоломку предлагает известный публицист Илья Александрович Игин. Его анализ — это не сухая констатация фактов, а страстное и глубокое погружение в историю, где переплетаются ятаганы османов и штыки русских солдат.
Друг или враг? Ответ, как выясняется, не лежит на поверхности. Он спрятан в глубине веков, в водных проливах, ведущих к Крыму, и в амбициях новых османских правителей.
Мне кажется, что экономический блок правительства в Турции в последнее время делает упор на получение кредитов, инвестиций, на получение грантов из западных финансовых институтов. Наверное, это неплохо. Но если это связано с ограничениями торгово-экономических связей с Россией, то потерь для турецкой экономики будет больше, чем приобретений. На мой взгляд, такая угроза существует.
Владимир Владимирович Путин — президент РФ.
В самом начале нужно признаться: россияне в свое время полюбили Турцию. С её теплыми морями, широкими пляжами, с её «всё включено». Наши граждане ездили не только купаться, но и «затариваться» текстилем, сладостями, ширпотребом. В свое время наши люди так и говорили — съездить в Анталию, Кемер, в Аланию, как к себе на дачу. Но времена менялись.
Нет, россияне по-прежнему летали и летают в Стамбул, на курорты, но что-то изменилось на турецком берегу. В отношениях между народами. Казалось бы, всё на месте: и Золотой рог, где когда-то византийские орлы парили над христианским миром, и проливы, что ведут к нашей жемчужине — Крыму. И минареты, возвышаясь, окружали с четырех сторон купола Святой Софии. Но сегодня мы часто стали задаваться вопросом: как нам воспринимать эту землю? Как друга или врага? Есть ли ответы на эти вопросы? Мы попытались разобраться и поняли: ответ лежит не в политической конъюнктуре, но в вечности истории.
***
Турция — это призрак, бродящий у наших южных границ. Призрак, одетый в одежды павшего гиганта — Османской империи, что веками угрожала России. Это они, османы, столетиями закрывали нам выход к теплым морям. Это их ятаганы обагрены кровью наших православных братьев. Это под их игом томились народы Балкан, взывая к русскому царю-освободителю.
Мы проливали реки крови — и при Чесме, и при Шипке, и в Крымской войне. Мы ломали хребет их империи, неся освобождение порабощенным. Но можем ли мы забыть? Нация, что не помнит своей истории, обречена на забвение. Русская память — это шрам, выжженный на теле народа. И этот шрам ноет, когда мы смотрим на Стамбул.
Сегодня нам говорят: «Турция — партнер». Мы построили «Турецкий поток», мы принимаем их туристов, мы торгуем. Но разве может партнер стрелять в спину? Разве может друг заключать объятия с теми, кто жаждет нашего распада?
Они играют двойную игру, эту вековую восточную хитрость. Улыбаясь нам, они шепчутся с нашими недругами. Протягивая руку, другой рукой они вооружают тех, кто ненавидит Россию. Их амбиции простираются далеко за пределы своих границ — в Закавказье, в Среднюю Азию, в Крым. Они мечтают о неоосманизме, о возрождении империи на обломках наших геополитических поражений. И вот на наших глазах в тени многовекового противостояния рождается новая реальность.
… Стамбул, бывший Константинополь, сегодня украшен не только минаретами, но и амбициями нового османского возрождения. Под руководством Реджепа Тайипа Эрдогана Турция уверенно заявляет о своих правах на наследие великой империи, чьи владения некогда простирались от стен Вены до берегов Персидского залива. Это геополитическое пробуждение заставляет нас, россиян, с тревогой вглядываться в южные рубежи — ведь история учит, что российско-турецкие отношения были и остаются сложным переплетением вражды и сотрудничества.
Взгляд на карту Османской империи в период её расцвета вызывает смешанные чувства — восхищение могуществом и тревогу за будущее. Под османским владычеством находились Греция, Сирия, Ирак, Египет, многие страны Восточной Европы, Ближнего Востока и Северной Африки. Чёрное море было подконтрольно империи, а в состав её владений входили территории современной России.
Иерусалим, священный для трёх религий, оставался турецким на протяжении четырёх столетий. Константинополь, колыбель православия для Руси, с 1453-го года стал турецким Стамбулом. А величайшие мусульманские религиозные центры — Мекка, Медина, Дамаск — находились под османским контролем.
Храм Святой Софии, снова превращенный в мечеть, стал мощным символом исламского возрождения Турции. Современная турецкая внешняя политика демонстрирует явные признаки неоосманизма. Как отмечает либерально-консервативная газета «Франкфуртер альгемайне цайтунг», Эрдоган стремится восстановить мировое влияние Турции и занять лидирующее положение на Ближнем Востоке, даже ценой ослабления отношений с Западом.
Но амбиции Анкары простираются дальше исторических османских владений. Концепция «Великого Турана» — объединения тюркоязычных народов под эгидой Турции — представляет прямую угрозу территориальной целостности России, где проживает около 20 тюркских народов.
Создание Организации тюркских государств с лозунгом «Шесть государств — одна нация» и заявления Эрдогана о «внешних турках», включая «татарских турков», живущих в России, вызывают обоснованную тревогу. Подобное заявление в России — это прямое посягательство на наш суверенитет. Турки будут системно пытаться влиять на татарскую общину через образовательные программы, националистические медиа и исторические нарративы, переписывающие общую историю России. Их цель — посеять рознь и создать внутри России «пятую колонну», лоббирующую интересы Анкары.
Эта гибридная война требует адекватного ответа: укрепления общероссийской гражданской идентичности, защиты информационного пространства и жёсткой реакции на любое иностранное вмешательство в наши внутренние дела. Единство народов России — наша главная ценность.
Турция сегодня искусно лавирует между центрами силы, извлекая выгоду из своего уникального геополитического положения, это:
- контроль над проливами Босфор и Дарданеллы даёт Анкаре возможность влиять на российский экспорт и военное присутствие в Чёрном море;
- энергетическая зависимость Европы от турецких газопроводов усиливает переговорные позиции Анкары;
- членство в НАТО обеспечивает формальные союзнические отношения с Западом, но не мешает Эрдогану проводить независимую политику.
Этот многовекторный подход позволяет Турции действовать на грани конфликта, не переходя её.
В 2015 году турецкие ВВС сбили российский Су-24, что привело к острому дипломатическому кризису. Однако уже в 2016 году, после неудачной попытки переворота, Эрдоган принял помощь России, что стало началом сближения двух стран.
Турецкое вторжение в Сирию, военная операция «Коготь-замок» в Ираке, поддержка Азербайджана в Карабахском конфликте — все эти действия демонстрируют растущие военные амбиции Анкары и её готовность действовать в непосредственной близости от российских зон влияния.
Для инфо №1: Сложность российско-турецких отношений заключается в их цикличности и двойственности. С XVI по начало XX века отношения между Османской и Российской империями были враждебными, две державы провели 12 войн, в которых в основном побеждала Россия. Это является одним из самых длинных серий конфликтов в современной истории.
Однако в 1920-х годах, после помощи Советской России турецким революционерам во главе с Ататюрком, отношения потеплели. Этот исторический парадокс повторяется сегодня: Реджеп Тайип Эрдоган, несмотря на свои имперские амбиции, представляет для России меньшее зло, чем вероятный прозападный лидер.
Для России смена власти в Турции чревата серьезными вызовами. Основной политический соперник Эрдогана — Экрем Имамоглу, мэр Стамбула, представляет прозападную ориентацию с курсом на сближение с ЕС. Его программа включает возврат к парламентской демократии, независимую судебную систему и освобождение политических заключенных.
Арест Имамоглу в марте 2025 года вызвал крупнейшие протесты в Турции за последнее десятилетие. В письме из тюрьмы, зачитанном на митинге в Анкаре, Имамоглу писал: «Один человек проиграет, а все остальные выиграют». Но Эрдоган не собирается проигрывать. У него характер победителя.
Здесь, при всех этих политических игрищах, было бы ошибкой недооценивать турецкий потенциал. Турция демонстрирует уверенный экономический рост, развивает оборонную промышленность и укрепляет влияние в постсоветском пространстве, особенно в тюркоязычных странах. Турецкие беспилотники стали символом растущего военно-промышленного потенциала страны.
Тут мы упираемся в монолитную стену, хоть маленький ключик от маленькой двери у нас имеется. История вечно путается под ногами, напоминая нам, что история российско-турецких отношений — это не просто хроника военных конфликтов. Это глубокое цивилизационное противостояние, определявшее судьбы народов на протяжении веков.
Как пример: Россия разрабатывает альтернативные маршруты, такие как транспортный коридор «Север-Юг» через Иран, который может снизить зависимость от турецких проливов. Но сегодня Босфор и Дарданеллы остаются критически важными для российского экспорта. Сплошные «гордиевы узлы».
Сегодня, как и столетия назад, Россия и Турция стоят перед необходимостью найти баланс между соперничеством и сотрудничеством. Общие экономические интересы, особенно в энергетической сфере, создают пространство для диалога. Но фундаментальные различия в подходах к региональным конфликтам и геополитические амбиции создают постоянный источник напряженности.
Турция Эрдогана, с её османскими амбициями и растущим влиянием, представляет для России одновременно вызов и возможность. С одной стороны, усиление Турции в Черноморском регионе, на Кавказе и в Средней Азии создает прямую конкуренцию российским интересам. С другой — независимая от Запада внешняя политика Анкары создает пространство для тактического сотрудничества.
Именно поэтому ответ на вопрос «Турция — враг или друг?» лежит в понимании сложной природы российско-турецких отношений. Турция — это и враг, и друг, в зависимости от конкретной сферы и момента времени.
История учит, что эти отношения были и остаются цикличными — периоды напряженности сменяются временами сближения.
Для России стратегическая задача заключается в том, чтобы не допустить превращения Турции в регионального гегемона, способного бросить вызов российским интересам, сохраняя при этом пространство для диалога и сотрудничества там, где это взаимовыгодно.
Мы должны воспринимать Турцию как соперника, достойного уважения и вечной бдительности. Мы должны строить отношения не на слепой доверчивости, но на трезвом расчете и силе. Сила — единственный язык, который они понимают по-настоящему.
N.B. Мы не враги Турции, но мы и не друзья. Мы — Россия. Мы — наследники Византии, чей дух не умер под османским игом. Наш путь — путь независимости и силы. Мы будем сотрудничать, где это выгодно. Мы будем противостоять, где это необходимо. Мы никогда не доверимся, но мы и не спровоцируем конфликт без необходимости.
Пусть Стамбул спит беспокойно, зная, что на севере бдит медведь, который может быть и торговым партнером, и неумолимым противником.
P.S. А русские люди, как любили турецкие тёплые моря, так и будут любить. Как ездили, так и будут ездить. Если только турецкие правители всерьез не попытаются сделать воды в их морях холодными для России.
Илья Александрович Игин — член Российского союза писателей.
Поделиться
Поделиться
