«Чёрные вдовы» СВО: как в Ставрополье семья погибшего бойца борется с мошенничеством и бездействием полиции
В Предгорном районе Ставропольского края разворачивается история, которая может стать символом растущей по всей России проблемы «чёрных вдов» — женщин, заключающих фиктивные браки с мобилизованными ради получения выплат. Мать погибшего контрактника Басанга Леджинова уже девять месяцев пытается доказать, что её сына обманом заставили подписать контракт, и заключить брак. Однако все её обращения разбиваются о стену равнодушия местной полиции и прокуратуры.
Три дня, которые изменили всё
3 сентября 2024 года Басанг Леджинов, 46-летний работник пекарни из станицы Ессентукской, подписал контракт с Министерством обороны. Согласно свидетельским показаниям, в военкомат он пришёл не один — его сопровождал некий Давид С., который, по словам работника военкомата, контролировал процесс заполнения документов.
4 сентября в военкомат пришла Виктория С. с малолетним ребёнком и предъявила свидетельство о браке, зарегистрированное в этот же день. 5 сентября Басанга уже отправили в войсковую часть.
За три дня мужчина успел подписать контракт, жениться и уехать на фронт, пробыв в браке полдня.
«30 августа Басанг позвонил мне и сказал, что Леонид П. обещал купить ему квартиру, если он подпишет контракт с МО. После этого разговора я больше не смогла до него дозвониться», — рассказывает мать военнослужащего Евдокия Леджинова.
24 октября 2024 года Басанг был объявлен пропавшим без вести. 2 июня 2025 года суд по заявлению «супруги» Виктории С. признал его погибшим.
Женщина, которая ничего не знала о муже
Когда 24 декабря 2024 года Виктория С. пришла в военкомат за извещением о пропаже мужа, её сопровождал тот же Давид С. — на этот раз представившийся её братом. Как выяснилось позже, он был её бывшим гражданским мужем, от которого у неё есть ребёнок.
Когда сотрудник военкомата попросил женщину предоставить информацию о супруге: имена его близких родственников, номера телефонов, описание мужа, особые приметы, фотографии, личные вещи — она отказалась, заявив, что «ничего не знает, ничего нет».
У Басанга Леджинова были явные особые приметы: множественные татуировки и крупные шрамы. Любая жена знала бы об этом. Но Виктория не смогла назвать ни одной детали.
«Она не предоставила ни одной совместной фотографии, не знала, где живут его родственники, не могла описать внешность. Это всё было в военкомате зафиксировано», — поясняет сестра погибшего, Байрта С.
25 апреля 2025 года — ровно через шесть месяцев после признания Леджинова пропавшим без вести — Виктория С. явилась в военкомат, забрала справку об обстоятельствах исчезновения и поинтересовалась, «как подать заявление на признание мужа погибшим, чтобы получить выплаты».
30 апреля, как ей и посоветовали, она обратилась в Предгорный районный суд. Вместо самой истицы в суде присутствовал ее представитель. 2 июня заявление было удовлетворено – Басанг отныне считался погибшим. 24 июля «вдова» пришла в военкомат и заполнила заявления на все выплаты, отказавшись указывать мать погибшего, сославшись на то, что «не знает данных». Заявление у неё приняли, без указания адреса матери.
Круговая порука или некомпетентность?
Желая знать правду о сыне Леджиновы обратились в МВД Предгорного района, в районную прокуратуру, в военную прокуратуру Пятигорска, к депутату Мосгордумы Марии Воропаевой, которая направила запрос в Генпрокуратуру, к председателю Следственного комитета Александру Бастрыкину, в ФСБ.
Результат пока нулевой.
«Куда бы мы ни писали, всё по лестнице опускается в Предгорный район. Из прокуратуры отправляют на расследование в МВД. А в МВД участковый сидит, который даже свидетелей не ищет. Мы сами нашли свидетелей, которые подтверждают, что Басанг и Виктория не жили вместе. А он это даже не может проверить», — с горечью говорит Байрта.
3 октября 2025 года ОМВД России «Предгорный» вынес очередное официальное уведомление: «При рассмотрении обращения фактов состава какого-либо нового преступления либо правонарушения не выявлено».
Как установила редакция, в ходе «проверки» были опрошены только родственники Леонида П. и сама Виктория С. Свидетелей, на которых указывала семья Леджиновых, опросить почему-то «не успели».
Противоречия в показаниях
Анализ материалов дела выявляет существенные несоответствия в показаниях Виктории С., данных в разное время.
При первом опросе в МВД женщина утверждала, что на протяжении четырёх месяцев до заключения брака проживала вместе с Басангом по адресу на улице Губина в квартире номер 8. Однако при повторном опросе 21 октября 2025 года её версия изменилась: она заявила, что в декабре 2023 года разошлась со своим гражданским мужем и уехала с дочерью к матери в ДНР, где оставалась до конца года, поддерживая связь с Басангом только по телефону и переписке. В конце декабря она вернулась и стала жить с ним по совершенно другому адресу — на улице Цветочная в доме 12-Б, и с её слов приходила к нему только по ночам. Таким образом, изменились не только сроки совместного проживания, но и сам адрес.
Ещё более существенное противоречие касается момента, когда «супруга» узнала о подписании контракта. В одних показаниях она утверждала, что это ей стало известно только 6 апреля 2025 года — то есть через семь месяцев после регистрации брака. Однако в дополнительных показаниях она пояснила, что в сентябре 2024 года Басанг сообщил ей о своём решении, показал выписку из приказа и предложил расписаться.
Логическое несоответствие очевидно: если она узнала о контракте только в апреле 2025 года, как она могла выйти замуж в сентябре 2024-го именно после того, как он показал ей документ о подписании контракта? Эта нестыковка ставит под сомнение достоверность всех её показаний и наводит на мысль о попытке скрыть истинную последовательность событий.
«У нас нет такой практики»
Месяц назад Байрта С. приезжала на приём к районному прокурору.
«Прокурор сказала мне прямо: «Не буду выходить в суд. У нас нет такой практики. Я советовалась с краевой прокуратурой. Мне сказали не выходить в суд». По всей России чёрных вдов сажают, доказывается фиктивность брака. А у них пока ещё нет такой практики», — рассказывает Байрта.
Действительно, по всей России идут процессы против «чёрных вдов». В Краснодарском крае, Башкортостане, Татарстане прокуратура активно выходит в суд с исками о признании браков фиктивными. Именно депутат Мосгордумы Мария Воропаева недавно выступила с инициативой ужесточить наказание за подобные схемы — до шести лет лишения свободы.
Но в Предгорном районе Ставропольского края «нет такой практики».
Тень Леонида П.
Одна из ключевых фигур этой истории — Леонид П., пасынок дяди Басанга. Именно он, по словам самого Басанга, обещал купить квартиру в обмен на подписание контракта. Именно его мать, у которой был прописан Басанг, скрывала от родственников факт брака и смены номера телефона.
«Леонид очень расчётливый. Практически никогда не работал, но при этом он купил машину, участок в Подмосковье, открыл кафе(об этом проговорилась его мать, Марина П., общаясь по телефону со старшим братом Басанга. Он порабощает людей, они на него работают», — говорит Байрта С.
Леонид П. не состоит на учёте в военкомате. Но именно он направил туда Басанга и обещал купить квартиру.
Почему местная полиция не заинтересовалась этой фигурой?
Системная проблема
История Леджиновых — не единичный случай. По данным общественных организаций, схема «фиктивный брак — контракт — гибель — выплаты» действует по всей России. Женщин находят через посредников, предлагают расписаться с мобилизованным за вознаграждение. После гибели контрактника «вдова» получает единовременную выплату (около 12 миллионов рублей на 2024-2025 годы) и ежемесячные пособия.
Часть денег забирают организаторы схемы. «Вдова» получает свой процент. Реальные родственники погибшего остаются ни с чем.
Мария Воропаева, депутат Мосгордумы, которая занимается этой темой, заявляет, что таких случаев в регионах России становится всё больше и больше. Она убеждена в том, что фиктивные браки с участниками СВО не просто нарушают закон, они обесценивают меры поддержки государства, бойцов, и их семей, дискредитируя институт семьи.
Юридические аспекты
С точки зрения права ситуация выглядит следующим образом:
Фиктивный брак (ст. 27 Семейного кодекса РФ) — это брак, заключённый без намерения создать семью. Признать его недействительным может только суд. Для этого прокуратура должна подать иск в интересах обманутой стороны.
Мошенничество (ст. 159 УК РФ) — хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путём обмана или злоупотребления доверием. Получение выплат на основании фиктивного брака квалифицируется именно так.
Дача заведомо ложных показаний (ст. 307 УК РФ) — преступление, за которое предусмотрено наказание до пяти лет лишения свободы.
По мнению юристов, в деле Леджинова есть признаки всех трёх составов. Однако расследование не проводится.
Семья Леджиновых не намерена сдаваться. Они продолжают обращаться во все инстанции, нанимают адвокатов, собирают доказательства.
«Адвокат мне сказал, что Леонид П. написал заявление на маму и на меня — якобы мы их преследуем. Хотя на самом деле мы просто хотим добиться правды, доказать фиктивность брака», — говорит Байрта С.
Данный материал не содержит прямых обвинений в адрес конкретных лиц. Мы излагаем факты, основанные на официальных документах и показаниях свидетелей. Окончательное решение о виновности или невиновности может вынести только суд. Цель публикации — привлечь внимание компетентных органов к возможным нарушениям и стимулировать проведение объективного и всестороннего расследования.
Поделиться
Поделиться
