«Манту, тамбур и призер Москвы»: как школьная бюрократия нашла туберкулёз там, где его не искали
Когда в московской школе № 2044 кончились аргументы, начались тамбуры. По крайней мере, так утверждает семья Максимович, чьи трое детей, один из которых является призёром первенства Москвы по борьбе, сначала оказались в кабинете логопеда «на особом режиме», а затем — в неотапливаемом тамбуре у входа. Повод — отказ родителей от диагностики туберкулёза (пробы Манту) без медицинских показаний. Дальше — больше: полиция, отчёты, жалобы, бесконечные звонки и ощущение, что профилактика в некоторых местах — понятие глубоко принудительное.
Как всё началось
История тянется с 2024 года, когда родители будущего первоклассника отказались от Манту в дошкольном подразделении той же школы. Им предложили «сводить ребёнка в тубдиспансер» — предложение вежливо отклонили: ребёнок здоров, диспансеризацию прошёл месяц назад, вопросов не было. Тем временем двое старших уже учились во 2-м и 5-м классе. После уведомления от директора школы 2044 Елены Максимовой о запрете посещать сад без Манту семья пошла за разъяснениями — в прокуратуру. Сначала — в Бутырскую, затем и выше, так дошли и до прокуратуры Москвы. Но, по словам отца, «понимания» там не нашли, а жалобы на ответы рассматривали те же прокуроры, на решения которых и жаловались
Отметим, что закон «О предупреждении распространения туберкулёза в РФ» и приказ Минздрава № 124 трактуют профилактические мероприятия как добровольные. Направление к фтизиатру возможно при наличии симптомов — это уже про приказ №366н Минздрава. При этом семья Максимович утверждает: никаких симптомов у детей не было, а участковый педиатр не направлял.
Октябрь уж наступил: полиция, логопед и тамбур
В начале октября дети принесли в портфелях уведомления: с 6-го числа все трое — приказом директора — отстраняются и переводятся на «дистант». Отец в ответ ссылается на Постановление Правительства №1678, согласно которому дистанционка возможна только с согласия родителей. Это же, по его словам, подтверждает письмо Минпросвещения от 10.07.2023 №04-ПГ-МП-24169. Он письменно отказался от перевода. После этого, как описывает семья, начался «особый режим»: попытка изолировать детей в медкабинете у администрации школы не увенчалась успехом, медицинский работник отказался держать детей у себя. Затем — посадили в кабинет логопеда и выпускали только в туалет.
9 октября 2025 года вызвали полицию — всех троих детей забрали в отдел полиции района Северный Москвы, родители узнали об этом из СМС от старшего сына. В материалах у семьи — карточка вызова «112» и видео, где ребёнок просит позвонить отцу, но со стороны школы и полиции звучит: «Нам некогда». В понедельник, 13 октября, попытка повторилась — отец утверждает, что «команды» шли «напрямую из прокуратуры города», детей он «вытащил из патрульной машины». Эти события семья увязывает с фигурой начальника 21-го отдела прокуратуры Москвы.
Апофеозом, по версии родителей, стал день, когда детей на полдня посадили в неотапливаемый тамбур у входа в школу. На видео — заместитель директора внутри тёплого помещения, наблюдает за детьми «издалека» и разговаривает по телефону. Еда у тамбура всё-таки появлялась: одноклассники приносили ребятам из столовой. Учебный процесс, утверждает семья, с тех пор идёт «хаотично»: кто-то из учителей приносит задания лично, кто-то «ставит пропуски наперёд». На отца же составили административный протокол «за невыполнение родительских обязанностей по добровольному обследованию детей» — формулировка, мягко говоря, жаргонно-оксюморонная.
Закон — он про добровольность. Практика — про «позвоните в прокуратуру»
Если верить представленным семьёй документам и цитируемым нормам, алгоритм должен быть прост. Нет симптомов — нет направления к фтизиатру; нет направления — обследование остаётся добровольным; дистанционка — только по заявлению родителей. Любая «обязаловка» упирается в медицинские показания и процедуру. На практике, по словам родителей, рычаги включились административные: «консультации в режиме онлайн» с прокуратурой, вызовы полиции, перевод в «спецкласс» логопеда и тот самый тамбур как образовательная новация.
В обращении в Генпрокуратуру семья просит «остановить действия» конкретного должностного лица, утверждая, что та «обзвонила почти всю комиссию КДН», инициировала протокол ПДН, организовывала «заборы детей» и прочие меры. Параллельно семья направила жалобу в Следственный комитет — оттуда, по её словам, пришёл ответ о регистрации и передаче в ГСУ по Москве.
Ирония ситуации: туберкулёза нет, но режим повышенной изоляции — есть
Ни один из участников истории не утверждает, что дети больны. Более того, отец показывает голосовые сообщения школьной медсестре: если увидите симптомы — звоните, заберу и отвезу в больницу. Медсестра, как следует из материалов семьи, «в конфликт не вошла» и детей из медкабинета выставила: «Разбирайтесь без меня». И всё это — на фоне спортивных успехов старшего сына (призёр Москвы по борьбе), который, судя по видео и хронометражу, смог получить в школе новые навыки: сидеть в тамбуре и ждать решения вопроса «по телефону».
Ирония в том, что борьба за «санитарную безопасность» привела к практикам, далеким от любой безопасности — и санитарной, и психологической. Учебный план сменился планом эвакуации: «в логопедку — в тамбур — в отдел — обратно». Если цель — беречь здоровье детей, то почему вместо медицины — полиция, а вместо уроков — коридорная профилактика сквозняком? Вопрос задаёт не журналист — его задаёт здравый смысл.
Что скажет школа и прокуратура?
Мы основываемся на материалах семьи: их заявлениях, видео, ссылках на нормы и копиях обращений. Школа №2044, её директор Елена М. и представители прокуратуры в этой версии событий выглядят как активные фигуранты, но их официальной позиции в представленных материалах нет. Корректно было бы услышать ответы на простые вопросы: на каком основании отстранялись дети без направления к фтизиатру; почему вместо «кабинета здоровья» выбрали «тамбур»; кто именно и на каком правовом основании вызывал полицию; и как в школе понимают «добровольность».
Ситуация со школой №2044 — не спор о шприце, а спор о границах власти. Если «добровольность» можно принудить, то «тамбур» — это не архитектура, а диагноз системе. Проба Манту, как известно, проверяет реакцию на антиген. История вокруг неё проверяет реакцию на власть. И пока реакция — лихорадочная.
Поделиться
Поделиться
