Партия сказала: «Надо». Комсомол ответил: «Есть!»
В перестроечном боевике «Серые волки» весь сюжет фильма построен на нюансах громкого отстранения от власти Никиты Хрущёва. По замыслу авторов, главным организатором того номенклатурного заговора был «тишайший» Леонид Брежнев, чью дальнейшую стратегию управления страной до сих пор ошибочно называют «эпохой застоя».
В реальной жизни все было гораздо хитроумнее, дальновиднее и по-предательски многообразнее…
Если тебе комсомолец имя…
«Боевой отряд партии» — комсомольцы от революции до «развитого социализма» пробирались сквозь заросли всех мутаций нового советского государства «рука об руку» со старшими товарищами — большевиками. Многому у них и учились: как хорошему, так и плохому. По горькой иронии, тех, кто брал на моральное вооружение только положительные примеры, в скором будущем поставили к стенке их же «боевые товарищи», старательно учившиеся у своих наставников лишь плохому. Правда, многим удалось и уцелеть. Впоследствии они и стали «родоначальниками» новой номенклатурной мутации, главной задачей которой было умение приспосабливаться к любой власти, от которой хоть как-то зависело их личное благополучие.
Для этого ничего особенно новаторского делать не приходилось: вовремя уметь правильно голосовать «за», позадоровистей и тоже вовремя суметь крикнуть «одобряю». Ну или по ситуации: «Не одобряю…» Принцип до сих пор так и не понятного, но категорически модного тогда «демократического централизма» звучал просто: подчинение меньшинства большинству! М-да… И где здесь «демократия»? То, что меньшинство и генетически, и физически, без всякого «централизма» всегда подчинялось большинству, известно до сих пор: «Сила есть, ума не надо».
Комсомольцы именно хрущёвской поры, забыв о Павле Корчагине, решили поступить по-своему: сделать так, чтобы как раз пресловутое «большинство» подчинялось именно «меньшинству» — то есть им, молодым и амбициозным! Сказано — сделано…
Никита Хрущёв, после странной смерти Сталина, старательно избавлявшийся от его пожилых соратников (заодно — и свидетелей его, лично Хрущёва, преступных соучастий в лихолетье «30-х годов»), решил сделать основную ставку именно на молодых комсомольцев.
В близком кругу, как ему тогда казалось, верных «соратников» он частенько повторял: «Я их к власти допущу, и они все у меня в кулаке будут!» Когда встревоженные таким неожиданным радикализмом генсека его пожилые соратники («так ведь не только, дескать, молодые, но и мы все в том кулаке оказаться можем…» — авт.) — осторожно намекнули Хрущёву на то, что в комсомольских кругах уже гуляет пока шутливый тезис: «Мы сможем, они — нет!», тот лишь хмыкнул: «Пусть только попробуют, я им всем, как курям, головы поотрываю!» Ах, как он ошибся…
За партией — в коммунизм?
Выбор Хрущёва в продвижении «верных» комсомольских кадров выпал на двух молодежных лидеров: Владимира Семичастного, в свои 21 год ставшего первым секретарём ЦК ВЛКСМ Украины, и Александра Шелепина, уже в 23 года руководившего комсомолом Москвы.
Шелепин, на которого еще во время войны обратил внимание сам Сталин, очень быстро шёл в гору: в 1949 году он уже второй секретарь ЦК ВЛКСМ! Через год, в 1950 году, по рекомендации Хрущёва и с одобрения вождя в тот же ЦК ВЛКСМ на должность секретаря переводится из Украины и Владимир Семичастный. Именно под крышей этого «комсомольско-партийного» органа два амбициозных молодых аппаратчика «нашли друг друга». Там же они стали не только друзьями, но и — единомышленниками!
Новые должности давали вчерашним новичкам во власти огромные преференции: помимо всевозможных лакомых «спец» — от персональных авто, пайков, госдач и больниц — до самого главного: возможности напрямую общаться уже с верхушкой всего ЦК КПСС, включая и самого Хрущёва!
Ко всему прочему, именно это личное общение для пока неопытных в большой политике друзей стало отменной школой придворного политеса, без знания которого даже не стоило и мечтать о дальнейшем переходе в ранг кремлёвских «небожителей».
Молодые комсомольцы обучались этому искусству быстро: молодость, а главное — бурлящие амбиции позволяли им не только замечать все номенклатурные интриги, но и тут же понимать — как умело их обходить. Доходило до абсурда…
Как-то в 1958 году на приеме в честь 40-летия ВЛКСМ они оба оказались в эпицентре спора двух кремлёвских «патриархов»: Микояна и Ворошилова. И тот, и другой пытались переспорить друг друга в самом главном на тот момент для страны и партии вопросе: что всего забористее для советского народа — перцовка или армянский коньяк? Каждый в подтверждение своей версии тут же подкреплял её изрядным глотком спиртного напитка. Судя по полу пустым бутылкам на юбилейном столе, спор длился уже давно…
— «Анастас, давай-ка спросим нашу боевую молодёжь!» — увидев оробевших комсомольцев, воскликнул Ворошилов. Те не стали спорить и в течение последующих минут активно, почти на брудершафт, допили остатки и перцовки, и коньяка. Причём оба, не сговариваясь, наливали в свои рюмки абсолютно ровное количество спиртных напитков. Когда бутылки опустели, они одновременно почтительно выговорили своё заключение: «Анастас Иванович и Климент Ефремович, мы считаем оба напитка настолько удачными, что они совместно должны быть признаны абсолютными победителями в вашем крайне полезном споре!»
Ответ понравился. Вскоре Ворошилов со стопкой в руке подошёл к Хрущёву и ему со смехом пересказал об этом забавном случае. Тот заулыбался. А уже 25 декабря 1958 года Александр Шелепин был назначен… председателем КГБ при Совете Министров СССР, до того возглавлявший уже в ЦК КПСС отдел партийных органов! Стать в 40 лет(!) «главным кадровиком» партии ему помогла уверенная поддержка им же Хрущёва во время драматичного противостояния того с «антипартийной группой» Маленкова, Кагановича и Молотова. То назначение оба друга расценили как очень удачный старт в будущую власть. И ведь не ошиблись: после перехода Шелепина в КГБ, на его пост главного кадровика партии Хрущёв назначил… конечно Семичастного! Сияющая рубиновыми звёздами кремлёвская абсолютная власть зримо приблизилась к обоим.
«… Кто смело к победе стремится, такие идут в комсомол!»
Советский поэт Лебедев-Кумач, сочинивший эти строки, наверняка и сам не предполагал, что у обезличенных на бумаге фраз есть и реальные их персонажи в жизни: Шелепин и Семичастный.
Александр Шелепин, прозванный уже в узком кругу «Железным Шуриком» (хоть и заманчиво звучит, но всё же, увы, плагиат с «Железного Феликса» — авт.), принимая ключ от всесильной Лубянки, получил от Хрущёва и наказ «тщательно разобраться с печальным наследием предыдущих чекистских начальников»! Конечно, Шелепин, уже сам неплохо понимавший партитуру кремлёвских интриг, догадался, что Хрущёв ждёт от него в первую очередь привередливой редактуры в документах лично его, Никиты Сергеевича, участия в тех, относительно недавних сталинских преступлениях.
«Железный Шурик» к поручению отнёсся творчески и за три года своего руководства комитетом не только и не столько разбирался с «перегибами» Ежова и Берии, сколько собирал пухлое досье на самого Хрущёва: благо, исторических фактов было более чем достаточно! Собрал…
Но тут генсек, может, интуитивно всё же что-то почувствовав, Шелепина от руководства КГБ освободил, сделав его на XXII съезде КПСС… членом Президиума ЦК и председателем партийного контроля. То есть ввёл в тот самый высший партийный ареопаг, о котором и «Железный Шурик», и его друг Семичастный постоянно мечтали за рюмками горилки и армянского коньяка…
Своё решение Хрущёв объяснил тем, что Шелепину по плечу гораздо большие задачи, чем руководство хоть и специальной, но всё же локальной госслужбой. На его же место он назначил… конечно Владимира Семичастного: «чекисты столько дров наломали… Шлепин там чистку начал, а вы вот и продолжайте!» Тот ответил: «Есть!». Почему сам искушённый в аппаратных интригах Никита Сергеевич не озаботился тем, что собственноручно создаёт мощный внутрипартийный блок уже против самого себя, до сих пор неясно. Может, пережив и Сталина, и его репрессии, решил, что уж теперь ему бояться нечего? Напрасно…
Дорогой Леонид Ильич…
А бояться как раз было чего. Во-первых, амбициозная и неровная, как синусоида, манера Хрущёва управлять не только Советским Союзом, но и обострять международные связи, множила число его недругов как внутри ЦК, так и за рубежом. Ошибок было много: и Карибский кризис, и разрыв отношений с Китаем, и варварский разгон собственной армии и флота, и щедрые геополитические подарки — и Украина, и Порт-Артур. Кукуруза. Целина. Конечно, XX съезд, который добавил в число его врагов и ярых сталинистов, занимавших пока в партии важные посты. Но Хрущёв всего этого как бы не видел, хотя близкий к нему Микоян открыто намекал на то, что уже и в стране, среди простого населения, активно зреет недовольство хрущёвской политикой. — «Ничего… — отвечал тот. — У меня в КГБ верный руководитель. За мной — армия. Поддержат, если что…»
«Если что» наступило быстро. Именно в самый разгар этого противостояния в июле 1964 года Хрущёв снимает с должности председателя Президиума Верховного Совета СССР абсолютно внешне неамбициозного и лояльного ему Леонида Брежнева, что, конечно, было большой ошибкой. А фактически — и роковой…
Если бы Никита Сергеевич знал, что в давно булькающем аппаратном недовольстве им одно из заметных мест занимает как раз Брежнев, он, конечно, бы на такую авантюру не решился. Но он этого не знал и не мог знать, так как самый главный информатор ЦК — председатель КГБ Владимир Семичастный, которого он даже прилюдно называл «комсой», был одним из самых активных организаторов заговора по его смещению с поста главы государства. А во главе этого тайного союза стоял как раз «Железный Шурик», то есть Александр Шелепин, который уже явно видел себя на месте Хрущёва.
Правда, и комсомольские уроки по кремлёвскому политесу, и опыт уже работы в КГБ позволили этой «комсе»… вести всю подготовительную работу, как им казалось, чужими руками. В данном случае — именно «дорогого Леонида Ильича». Ставку сделали на его амбициях, подыграли как надо сочувствиями по поводу несправедливой его отставки с поста, по сути, президента страны. Убедили в абсолютной лично ему преданности, и тот «согласился»: «Да, Никиту надо убирать!»
«Комса» не знала главного: Брежнев давно сам тщательно вел собственную антихрущёвскую игру, умело и тайно даже от КГБ склоняя на свою сторону лояльных ему секретарей обкомов и крайкомов и изначально определив роль «подручных» как раз именно Шелепину и Семичастному. Узнали они об этом уже после переворота. И поняли, что проиграли всё…
P.S.
Билет в одну сторону
В октябре 1964 года именно «дорогой Леонид Ильич» телефонным звонком вызвал Хрущёва из отпуска в Пицунде на Пленум ЦК КПСС: «дескать, есть важные и неотложные вопросы, товарищи просят помочь их решить». Хрущёв вылетел…
13 октября Пленум ЦК в Кремле открыл именно Брежнев, но это был уже не привычный всем добрый остряк-балагур. На трибуну вышел совершенно другой человек: собранный, сосредоточенный, аргументированный. Жёсткий. В зале все поняли, что перед ними — новый глава и партии, и государства. Круг хрущёвских интриг замкнулся. Начались уже интриги брежневские.
Леонид Брежнев правил Советским Союзом 18 лет, почему-то названными «эпохой застоя», хотя это были годы успешного устранения именно хрущёвских ошибок и внутри страны, и в международных отношениях.
Когда он умер в 1982 году, знающие люди говорили: «Всё ещё долго будут вспоминать Леонида Ильича…». Сегодня мы это пророчество подтвердили.
Поделиться
Поделиться
