Приговор собственной смерти 1612 года, который Россия не подписала
День Народного Единства — Завещание Кровью
День Народного Единства!
Этот день – не просто красная дата в календаре. Это – наш общий национальный триумф, выстраданный и выкованный в огне. История, о которой нельзя забывать, потому что она – наша главная прививка от распада и маловерия.
Представьте: Россия, 1612 год. Кажется, всё кончено. Страна в огне, трон – игрушка для авантюристов, а в сердце страны, в Кремле, пируют чужеземцы. Казалось, подписан приговор собственной смерти. Но Россия его не подписала.
И сегодня мы с гордостью представляем автора этой пронзительной статьи – публициста и писателя Илью Александровича Игина. Его слово – это не сухой пересказ фактов, а искренний, выстраданный патриотизм. Он говорит с нами на языке сердца, напоминая, что любовь к Родине – это не красивая фраза, а готовность, по примеру наших великих предков, отдать за неё всё.
Именно тогда, на грани гибели, наш народ совершил невозможное – спасение Родины. Не по указу сверху, а по зову крови и веры.
Как они это сделали? И, главное, какой урок мы должны вынести из их подвига сегодня? Давайте перенесёмся в ту страшную и великую эпоху, чтобы услышать её гулкое эхо в нашем дне.
Сегодня мы отдаём дань глубокого уважения тем, кто спас тогда Россию, кто болел за неё душой, был предан Отчизне и взял на себя ответственность за её судьбу: духовным лидерам и государственным деятелям, людям разных сословий, национальностей и вероисповеданий.
Безвластию и смуте наш народ противопоставил своё единство, величайшее понимание и высочайшее чувство гражданского и патриотического долга.
Владимир Владимирович Путин – Президент РФ.
Мы, русские люди, привыкли к праздникам. Можно даже сказать, относимся к ним как-то «буднично». Но во всей череде праздничных и торжественных дат одна стоит особняком. День народного единства – праздник особого нравственного значения. Праздник, который обращает нас к важнейшим историческим урокам и утверждает значимость сохранения суверенитета и независимости Отечества.
Был в истории Государства Российского момент, подобный предсмертному хрипу, когда сама душа России висела на волоске от небытия. Называли ту пору Смутным временем, и было то время предательства, когда трон Российских царей оказался игрушкой в руках авантюристов, когда знатные русские бояре, подобно голодным псам, рвали на куски наследие Рюриковичей, а по дорогам шатались шайки разбойников, разграблявшие последние селения. Казалось, сама священная нить, связующая прошлое с будущим, порвана, и гибель неминуема. Польские паны, эти спесивые шляхтичи, уже пировали в Кремле, попирая сапогами алтари Успенского собора, а их юный королевич Владислав примерял шапку Мономаха, что лежала на его челе как трофей, а не как бремя.
О, горе! О, стыд! Казалось, не осталось ни силы, ни воли, что могла бы восстать против этого хаоса. Увы, сила государства – не в толщине стен его кремлёй и не в изобилии казны. Хоть и казна к тому времени была опустошена иноземцами. Враги, попирая ногами святую Русь, и представить не могли, что силушка эта таилась в тёмных, дымных избах, в народных сердцах, тех, кто голову готов положить на плаху за святое, за Родину-Матушку. И когда гибель казалась неизбежной, пробудились от спячки те, кого презрительно величали «чернью».
И взоры всей страждущей земли Русской обратились к древнему Нижнему Новгороду, что, подобно суровому стражу, стоит на стрежне Волги-кормилицы. И был в том городе человек, чьё имя ныне звучит как колокол народный – Кузьма Минин. Не князь, не воевода, а простой мясник, человек земли, чей разум был ясен, а душа горела священным огнём. И встал он пред народом на площади и заговорил. Речь его была не сладкоголосой речью придворного ритора, но глаголом, что жжёт совесть людскую, как раскалённое железо.
«Мое имение, всё, что есть, без остатка, готов я отдать в пользу и, сверх того, заложив дом мой, жену и детей, готов всё отдать в пользу и услугу Отечеству, и готов лучше со всею моей семьёй в крайней бедности умереть, нежели видеть Отечество в поругании и от врагов в обладании», – говорил уверенно он.
Слышим ли эти слова мы сегодня, современные потомки, думающие о бытовых мелочах, кажущихся нам такими важными? Он предлагал не налог уплатить, но – всего себя отдать! Заложить всё, дабы спасти своё Отечество. Разве не от сих слов сжимается сердце? Разве не болит душа за наших предков?
И пошёл народ, неся, кто сколько мог:
- вдовица – последнюю копейку;
- купец – меха соболиные;
- старуха – медный крест, что достался от прабабки.
И эта скудная лепта вдовиц и сирот слилась в могучую казну, на которую ополчение и было собрано. Но требовался ему и вождь, меч, что направляет эту грозную стихию. И меч этот нашёлся – князь Дмитрий Пожарский, муж, израненный в боях, но духом неколебимый. Союз этот – Минина и Пожарского – был подобен союзу разума и сабли, воли и доблести.
И двинулось ополчение, не регулярное войско, но сама Россия, восставшая из пепла. Шли они не ради славы, но ради Креста и Дома своего. Шли посадские и крестьяне, казаки и стрельцы, татары и мордва – все, кого объединила общая беда и общая вера. Это был тот редкий миг, когда сословия забыли свои распри, когда местничество было отброшено как ненужный хлам. Единая цель сплавила их в стальной клинок, закалённый в огне отчаяния.
И был страшен бой под стенами Москвы, где русский бился с русским же, ослеплённым предательством, и где иноземный гарнизон отчаянно огрызался. Кровь лилась рекой, смешиваясь в грязи улиц. Но дух ополченцев был крепче каменных стен. И в день 4 ноября (22 октября по старому стилю), после отчаянного штурма, Китай-город был взят. А вскоре и польский гарнизон, измождённый голодом, сдал на милость победителям Кремль.
Представьте же эту картину: входят русские ратники в осквернённый Кремль. Дым пожарищ ещё стелется по земле, пахнет гарью и смертью. Иконы изуродованы, алтари осквернены. И падают на колени суровые воины и льют слёзы – не слёзы радости, но слёзы скорби и очищения. Они плачут по погибшим братьям, по поруганным святыням, по годам позора и смуты. Они отвоевали не просто город – они отвоевали свою душу.
…Вот он, корень этого праздника! Не в триумфе одном, но в трагическом осознании того, как близко подошла она, погибель, к нашей Родине, и какого невероятного усилия потребовалось, чтобы отбросить её. Это день памяти о том, что Россия едина лишь тогда, когда забывает о раздорах и помнит, что она – одна семья. Это мудрый и горький урок, выстраданный ценой тысяч жизней.
N.B. И потому, когда вы видите ныне шествия и слышите праздничные колокола, вспомните не парадный портрет, а ту самую площадь в Нижнем Новгороде, где простой человек жертвовал всем, что имел. Вспомните воина, замерзавшего в окопе под Москвой, но не сдавшегося. Вспомните слёзы на глазах Пожарского при виде освобождённого Кремля.
4 ноября 1612 года – это не просто дата в календаре. Это – завещание, начертанное кровью на скрижалях нашей истории: «Будьте едины, ибо врозь – вы прах, а вместе – вы непобедимая сила». И пока мы помним этот завет, пока дух захватывает при этом воспоминании, до тех пор стоит и будет стоять земля Русская.
P.S. Наша кормилица и наша Мать…
Илья Александрович Игин – член Российского союза писателей.
Поделиться
Поделиться
